Твёрдая печенюшка
Вот и еще одна неделя прошла. Что в ней было? Много интересного. Книги читаются, творчество разноображивается, новые просторы осваиваются, всё куда-то движется…
Февраль, пожалуй, угнетает меня. Наверное, стоит завести календарь, в котором я вычеркивал бы дни до весны. Забавно, осенью ждем первого снега, зимой – весны, весной – лета. Все чего-то ждут. От весны. От собственных ожиданий. От других людей. Иногда и мне хочется, чтобы что-то свалилось уже мне на голову. Что-нибудь тяжелое. Не валится. Вот незадача. Под «чем-нибудь» я подразумеваю если не издателя, то хотя бы желание работать.
Думаете, сложно написать сказку? Всего-то час-два работы. Я не правлю, просто вывожу на просторы сети тэнгу, Ласточкина – кстати, его я писал достаточно долго, колдуна. Была бы идея, а написаться всегда сможет. Наверное, поэтому я отношусь к своим сказкам очень… пофигистично(?). Они слишком легко мне даются, а что скрывают… да ничего они не скрывают. Никогда не вкладывал в сказки смысл. Знаете, в чем смысл существования сказки? Убить время. Это вам скажет любой знаток УНТ. Создавались эти истории исключительно, чтобы скоротать вечер в то время, пока кто-то более умный изобретает телевизор. Так как для телевизора я слишком ленив, я пишу сказки.
А больше ничего не пишу. А надо бы. Сколько раз нужно сказать себе «надо», чтобы начать работать? Сто? Тысячу? А может, стоит говорить не «надо», а «ну-ка живо, лентяище гнусное, уселся за Доказательство и чтобы без вменяемой первой главы не вставал из-за стола!» Подумаю над этим. И убью еще пару вечеров. Чтож, тоже неплохой вариант, если уж кому-то удается видеть в убийстве времени глубинные смыслы, я только рад.
Геймановское настроение. «Коралина», «Звездная пыль», «Американские боги», завидущие взгляды на его книги на полках книжных магазинов. Сказочник завидует сказочнику… Интересно, Андерсен завидовал братьям Гримм? Или Туве Янсон – Перро? Наверное, им было не до того, они создавали сказки, а не лентяились над бестолковыми вопросами. Я же пока остаюсь гейманофилом, гактолюбом, мизантропом и пофигистом.
Столь много скепсиса во мне не было, пожалуй, уже очень давно. Такой адекватный скепсис по поводу своего творчества. А хочется эксгибиционизма. Вывернуть всё своё наизнанку в этакую литературность – смотрите, берите, читайте… Чтобы зубы всем свело от того, что я напишу. Только для этого надо написать. А у меня февраль, поэтому жуйте сказки.
Наверное, это нездорово, да и пофиг, вот так измываться над собственными творениями, но это лучший способ самоиронии, который я нахожу сейчас. Потому что ничегонеделание приобрело угрожающие масштабы, и если все начнут мне поддакивать, то я определенно сдохну от тоски, посему буду пинать себя в легкую самоуничижительность, дабы хоть как-то бодриться в творчестве в гнилую февральскую пору.
А вообще жизнь прекрасна и удивительна. Смеюсь много, завел себе скрытое развлечение, которое дарит мне и лисичку много удовольствия, пишу рецки, кое-то почитываю, злоупотребляю кофе и сигаретами и ругаюсь на все, что вижу. Почему бы и не уподобиться скучающему Онегину в суровую зимнюю пору?
Февраль, пожалуй, угнетает меня. Наверное, стоит завести календарь, в котором я вычеркивал бы дни до весны. Забавно, осенью ждем первого снега, зимой – весны, весной – лета. Все чего-то ждут. От весны. От собственных ожиданий. От других людей. Иногда и мне хочется, чтобы что-то свалилось уже мне на голову. Что-нибудь тяжелое. Не валится. Вот незадача. Под «чем-нибудь» я подразумеваю если не издателя, то хотя бы желание работать.
Думаете, сложно написать сказку? Всего-то час-два работы. Я не правлю, просто вывожу на просторы сети тэнгу, Ласточкина – кстати, его я писал достаточно долго, колдуна. Была бы идея, а написаться всегда сможет. Наверное, поэтому я отношусь к своим сказкам очень… пофигистично(?). Они слишком легко мне даются, а что скрывают… да ничего они не скрывают. Никогда не вкладывал в сказки смысл. Знаете, в чем смысл существования сказки? Убить время. Это вам скажет любой знаток УНТ. Создавались эти истории исключительно, чтобы скоротать вечер в то время, пока кто-то более умный изобретает телевизор. Так как для телевизора я слишком ленив, я пишу сказки.
А больше ничего не пишу. А надо бы. Сколько раз нужно сказать себе «надо», чтобы начать работать? Сто? Тысячу? А может, стоит говорить не «надо», а «ну-ка живо, лентяище гнусное, уселся за Доказательство и чтобы без вменяемой первой главы не вставал из-за стола!» Подумаю над этим. И убью еще пару вечеров. Чтож, тоже неплохой вариант, если уж кому-то удается видеть в убийстве времени глубинные смыслы, я только рад.
Геймановское настроение. «Коралина», «Звездная пыль», «Американские боги», завидущие взгляды на его книги на полках книжных магазинов. Сказочник завидует сказочнику… Интересно, Андерсен завидовал братьям Гримм? Или Туве Янсон – Перро? Наверное, им было не до того, они создавали сказки, а не лентяились над бестолковыми вопросами. Я же пока остаюсь гейманофилом, гактолюбом, мизантропом и пофигистом.
Столь много скепсиса во мне не было, пожалуй, уже очень давно. Такой адекватный скепсис по поводу своего творчества. А хочется эксгибиционизма. Вывернуть всё своё наизнанку в этакую литературность – смотрите, берите, читайте… Чтобы зубы всем свело от того, что я напишу. Только для этого надо написать. А у меня февраль, поэтому жуйте сказки.
Наверное, это нездорово, да и пофиг, вот так измываться над собственными творениями, но это лучший способ самоиронии, который я нахожу сейчас. Потому что ничегонеделание приобрело угрожающие масштабы, и если все начнут мне поддакивать, то я определенно сдохну от тоски, посему буду пинать себя в легкую самоуничижительность, дабы хоть как-то бодриться в творчестве в гнилую февральскую пору.
А вообще жизнь прекрасна и удивительна. Смеюсь много, завел себе скрытое развлечение, которое дарит мне и лисичку много удовольствия, пишу рецки, кое-то почитываю, злоупотребляю кофе и сигаретами и ругаюсь на все, что вижу. Почему бы и не уподобиться скучающему Онегину в суровую зимнюю пору?
Интересно, Андерсен завидовал братьям Гримм? Или Туве Янсон – Перро?
да все они там друг другу завидовали, на самом деле. не святые же)