Твёрдая печенюшка
Иногда так хочется просить тишины... Теплой, обволакивающей, баюкающей тишины утра. Чтобы никто не звонил, не стучал в ICQ, чтобы пульс бился чаще, но только от прикосновений любимого, чтобы никто не просил у меня совета и не извинялся за то, чему я и значения-то не придал, чтобы не было на улице дождя, а сумерки наступали бы быстрее, чтобы никого не нужно было ждать, чтобы было попросту тихо. Иногда этого очень хочется. Особенно когда в очередной раз кто-то пытается запустить свои руки в мой, такой мой, уют и покой.
Я всегда недоумевал над тем, как происходит рождение сплетни. Что находится такого теплого, вкусного и ароматного в выворачивании реальности наизнанку в поисках ответов на вопросы, которые никому не нужны? Зачем погрязать в "грязненьке" и мусолить то, что не есть истина? Почему нельзя оставить в покое одного единственного человека хотя бы потому, что он хочет жить спокойно? Только вот никому нет дела до объекта, всем важен план пятилетки по стирке чужого белья.
Я не просил многого. Я вообще ничего не просил. Я оказался в тишине. Я ею счастлив. От этого только тяжелее и острее воспринимается чужое вмешательство. Повесить что ли вывеску о том, что я ничего не желаю знать? Наверное, это будет действенно. Возможно. Доброжелатели ведь всегда донесут, кто и где, когда и при каких обстоятельствах полил тебя грязью. Просто из соображений праведного гнева. Я даже смогу их понять и оправдать в своих глазах, потому что воспитание не позволяет мне видеть только мерзость, потому что хорошие книги привили мне чувство достоинства, не позволяющее судить однозначно плохо о человеке, которого я и не видел-то никогда. В чем и повинен? В том, что не привык вычеркивать, а привык прощать?
Только сейчас я становлюсь жестче. Сейчас мне есть что хранить, кроме самого себя. И я заворачиваю и заворачиваю то, что дорого мне, не позволяя никому прикасаться к любимому и важному. Не потому что боюсь потерять. Потому что я хочу тишины. Для любимого человека. Для себя. Для друзей. Для всего того мира, что есть сейчас у меня. Это слишком мое, чтобы кто-то смел вмешиваться в эту тишину. Даже на волне сплетни. Даже на тонкой нитке, когда-то меня связывающей с тем или иным человеком. Даже если когда-то я был одним из близких. Ничто значения не имеет, кроме тишины. Поэтому просто помолчим.
Я всегда недоумевал над тем, как происходит рождение сплетни. Что находится такого теплого, вкусного и ароматного в выворачивании реальности наизнанку в поисках ответов на вопросы, которые никому не нужны? Зачем погрязать в "грязненьке" и мусолить то, что не есть истина? Почему нельзя оставить в покое одного единственного человека хотя бы потому, что он хочет жить спокойно? Только вот никому нет дела до объекта, всем важен план пятилетки по стирке чужого белья.
Я не просил многого. Я вообще ничего не просил. Я оказался в тишине. Я ею счастлив. От этого только тяжелее и острее воспринимается чужое вмешательство. Повесить что ли вывеску о том, что я ничего не желаю знать? Наверное, это будет действенно. Возможно. Доброжелатели ведь всегда донесут, кто и где, когда и при каких обстоятельствах полил тебя грязью. Просто из соображений праведного гнева. Я даже смогу их понять и оправдать в своих глазах, потому что воспитание не позволяет мне видеть только мерзость, потому что хорошие книги привили мне чувство достоинства, не позволяющее судить однозначно плохо о человеке, которого я и не видел-то никогда. В чем и повинен? В том, что не привык вычеркивать, а привык прощать?
Только сейчас я становлюсь жестче. Сейчас мне есть что хранить, кроме самого себя. И я заворачиваю и заворачиваю то, что дорого мне, не позволяя никому прикасаться к любимому и важному. Не потому что боюсь потерять. Потому что я хочу тишины. Для любимого человека. Для себя. Для друзей. Для всего того мира, что есть сейчас у меня. Это слишком мое, чтобы кто-то смел вмешиваться в эту тишину. Даже на волне сплетни. Даже на тонкой нитке, когда-то меня связывающей с тем или иным человеком. Даже если когда-то я был одним из близких. Ничто значения не имеет, кроме тишины. Поэтому просто помолчим.