Твёрдая печенюшка
Вот такое вот утро после дождя. Всю ночь он что-то силился мне сказать, а к утру умолк. Утром вообще тихо.
Соседи разбегаются на работу. Дворников я успешно просыпаю. Так что к десяти раздражающих факторов не остается.
Сказать, что мне легко даются ранние подъемы, значило бы соврать.
Ненавижу просыпаться рано. Не умею быть активным и солнечно радостным в 10 утра. Хоть режьте.
Но вот с первой сигаретой я, кажется, могу даже улыбнуться. С натугой, правда, но все же могу.
Кофе добавляет мне коммуникабельности для того,
чтобы я начал хотя бы реагировать на воздействия окружающей среды.
К счастью, ранним утром среда моего обитания ограничивается кухней, ноутбуком и видом из окна.
Что еще нужно кисоньке для счастья?
Чтобы было тихо, был кофе, сигареты, и называли кисонькой. Мурлычное прозвище.
Ты смеешься над ним, а я радуюсь. И сейчас глуповато улыбаюсь в ворд.
Ты спишь еще? Теплый такой с утра. Уткнуться носом в ключицу и щекотать кожу дыханием.
Не выпускать из кровати. Вот скажи, ну зачем тебе вставать? Побудь со мной еще немного?
Да, эгоистично. Я курил уже, пил свой кофе, но я же лучше, чем сигарета и кофе, правда? И тут так тепло.
Иногда мне кажется, что утра создали для нас. Для лентяйства и сибаритства.
Потягиваться, сонно улыбаться, тискать рыжего любовника и знать, что ничего мне за это не будет.
Конечно, можешь запустить в меня подушкой, но ты же знаешь,
чем все это закончится, и пушистой сонькой позволяешь мне баловаться.
И я тоже знаю, чем все это закончится. Даже если ты будешь кидаться подушками.
Время стирается. Остается повышенная пушистость и твой сонный голос, что-то мне мурлычущий.
Кисонька слушает и улыбается. Кисонька теперь всегда улыбается с утра,
для него настоящее утро начинается, когда ты просыпаешься.
И тянешься за первым поцелуем.
И мы оба знаем, чем все это закончится.
Потому что это никогда не закончится.
Соседи разбегаются на работу. Дворников я успешно просыпаю. Так что к десяти раздражающих факторов не остается.
Сказать, что мне легко даются ранние подъемы, значило бы соврать.
Ненавижу просыпаться рано. Не умею быть активным и солнечно радостным в 10 утра. Хоть режьте.
Но вот с первой сигаретой я, кажется, могу даже улыбнуться. С натугой, правда, но все же могу.
Кофе добавляет мне коммуникабельности для того,
чтобы я начал хотя бы реагировать на воздействия окружающей среды.
К счастью, ранним утром среда моего обитания ограничивается кухней, ноутбуком и видом из окна.
Что еще нужно кисоньке для счастья?
Чтобы было тихо, был кофе, сигареты, и называли кисонькой. Мурлычное прозвище.
Ты смеешься над ним, а я радуюсь. И сейчас глуповато улыбаюсь в ворд.
Ты спишь еще? Теплый такой с утра. Уткнуться носом в ключицу и щекотать кожу дыханием.
Не выпускать из кровати. Вот скажи, ну зачем тебе вставать? Побудь со мной еще немного?
Да, эгоистично. Я курил уже, пил свой кофе, но я же лучше, чем сигарета и кофе, правда? И тут так тепло.
Иногда мне кажется, что утра создали для нас. Для лентяйства и сибаритства.
Потягиваться, сонно улыбаться, тискать рыжего любовника и знать, что ничего мне за это не будет.
Конечно, можешь запустить в меня подушкой, но ты же знаешь,
чем все это закончится, и пушистой сонькой позволяешь мне баловаться.
И я тоже знаю, чем все это закончится. Даже если ты будешь кидаться подушками.
Время стирается. Остается повышенная пушистость и твой сонный голос, что-то мне мурлычущий.
Кисонька слушает и улыбается. Кисонька теперь всегда улыбается с утра,
для него настоящее утро начинается, когда ты просыпаешься.
И тянешься за первым поцелуем.
И мы оба знаем, чем все это закончится.
Потому что это никогда не закончится.
-
-
24.09.2009 в 11:18И мы оба знаем, чем все это закончится.
Потому что это никогда не закончится.
-
-
24.09.2009 в 12:13