Твёрдая печенюшка
среда, 27 октября 2010
Твёрдая печенюшка
Ты приходишь в мир с тем, чтобы о чем-то рассказать. Ты приходишь в мир с тем, чтобы о чем-то промолчать. Ты приходишь в мир для того, чтобы согрешить. Ты приходишь в мир для того, чтобы научиться быть святым. Ты творишь беззаконие. Ты защищаешь слабого. Ты ранишь. Ты исцеляешь раны. Ты задыхаешься только для того, чтобы снова научиться дышать. Как тогда, когда только родился. Чтобы впервые. Чтобы наугад. Чтобы в потёмках. Чтобы наощупь. Чтобы ничего не знать наверняка. Чтобы не дуть на воду. Чтобы не знать поговорки об омуте и голове. Чтобы раз и навсегда увидеть всё – и обо всём забыть. В тебе не будет ничего, кроме самого тебя. А что есть ты, только тебе решать. Потому что никто, даже самый близкий, не скажет, кто ты. Потому что и он не знает, потому что сам он тоже учится дышать, потому что он любит тебя так же впервые, как и ты его. И что вам до тех, кто когда-то был? И что вам до тех, кто говорил, что вы не пара? И что вам до тех, кто никак вас не простит? Вы-то уже всех простили. Вы-то уже всех забыли. Вы-то уже дышите, а они еще нет. И не станут. Потому что – не вы. Потому что не проснулись однажды и не обнаружили, что утренняя улыбка лучше, чем кофе. Потому что не закрылись в ванной и не сдували пену с щек друг друга. Потому что не забыли обо всем только потому, что в мире есть небо. Небо, которое однажды упадет к твоим ногам, а ты и не заметишь. Потому что еще не успел осознать, что это не небо упало, а ты – взлетел...
Твёрдая печенюшка
Чай - это как объятия, только в чашке. (с)
Твёрдая печенюшка
Наша бабка-соседка эпична.
Открываю дверь на требовательный звонок. Разгневанный взор бабки стирает с моего лица приветственную улыбку. Ни здрасьте вам, ни как дела. Сразу вываливается поток информации о том, что к нам - именно к нам, а ни к кому-то еще на лестничной клетке - приходили какие-то засранцы с собакой, которая покакала прямо посреди пресловутой лестничной клетки. Палец указывал мне на нечто кучкоподобное. Пытаясь справиться с потоком брани, я объясняю, что никто к нам с собакой не приходил и вообще никто к нам не приходил, даже с попугайчиком. Недоверие старой коммунистки блеснуло в бабкиных глазах, но она с честью отчитав меня удалилась. От греха подальше я пошла убирать всё то безобразие, что чья-то собаченция устроила. И... что бы вы думали? Вместо ожидаемых какашек я обнаружила всего лишь куски отколовшегося потолка: у нас ремонтируют крышу, и, очевидно, рабочие, закрывая люк, слишком усердно им хлопнули - кусочки камня просто упали на пол. Кис не поленился позвонить в страшную дверь гестапо и ткнуть совок с "какашками" бабке под нос. Она тут же растаяла: то ли от того, что я всё же решила всё убрать, то ли потому, что реально догнала, что гонит, в общем, обозвала меня дочкой и, смеясь, побежала рассказывать подружке "...ты знаешь, что это на самом деле было..."
Я вернулась в квартиру с фразой "дура-баба!"
Открываю дверь на требовательный звонок. Разгневанный взор бабки стирает с моего лица приветственную улыбку. Ни здрасьте вам, ни как дела. Сразу вываливается поток информации о том, что к нам - именно к нам, а ни к кому-то еще на лестничной клетке - приходили какие-то засранцы с собакой, которая покакала прямо посреди пресловутой лестничной клетки. Палец указывал мне на нечто кучкоподобное. Пытаясь справиться с потоком брани, я объясняю, что никто к нам с собакой не приходил и вообще никто к нам не приходил, даже с попугайчиком. Недоверие старой коммунистки блеснуло в бабкиных глазах, но она с честью отчитав меня удалилась. От греха подальше я пошла убирать всё то безобразие, что чья-то собаченция устроила. И... что бы вы думали? Вместо ожидаемых какашек я обнаружила всего лишь куски отколовшегося потолка: у нас ремонтируют крышу, и, очевидно, рабочие, закрывая люк, слишком усердно им хлопнули - кусочки камня просто упали на пол. Кис не поленился позвонить в страшную дверь гестапо и ткнуть совок с "какашками" бабке под нос. Она тут же растаяла: то ли от того, что я всё же решила всё убрать, то ли потому, что реально догнала, что гонит, в общем, обозвала меня дочкой и, смеясь, побежала рассказывать подружке "...ты знаешь, что это на самом деле было..."
Я вернулась в квартиру с фразой "дура-баба!"
Твёрдая печенюшка
Так странно... Проснулась с почти диким желанием увидеть за окном снег. Знаете, бывают такие дни тихие-тихие, почти без ветра, когда нападавший за ночь снег еще не успел опасть с ветвей деревьев, а школьники не вытоптали строчками своих следов газоны. И снег этот лежит такой нетронутый - и тает понемногу. Люблю в такие дни гулять. И дышать снежным запахом.
Конечно, выглянув окно, я не нашла мечтаемой погоды: всё еще совсем-совсем осень, сухо и ветренно, да и листья с тополей еще не облетели, но как же хотелось снега!
Конечно, выглянув окно, я не нашла мечтаемой погоды: всё еще совсем-совсем осень, сухо и ветренно, да и листья с тополей еще не облетели, но как же хотелось снега!
вторник, 26 октября 2010
Твёрдая печенюшка
- Два года латыни?! Ну вы даете! Может, еще и древнегреческий изучали?
- Немного, на спецкурсе.
- Ну-ка, сбацай что-нибудь по-древнегречески!
- ... ... ... Ёбтвоюмать!
- Немного, на спецкурсе.
- Ну-ка, сбацай что-нибудь по-древнегречески!
- ... ... ... Ёбтвоюмать!
Твёрдая печенюшка
Она стояла к нему спиной. Он смотрел на её отражение в зеркале. Долго. На мгновение ему показалось, что гладкая поверхность вот-вот дрогнет, уводя их в зазеркальную реальность, в которой всё будет наоборот, в которой всё будет так, как должно быть.
Его все называли РембО. Он никогда не задумывался на тем, почему именно так. То ли из-за того, что он, как и француз, писал стихи, то ли из-за эпатажности внешнего вида, то ли потому что кто-то нашел портретное сходство, но прозвище въелось в жизнь так прочно - никто даже не пытался звать его как-то иначе. Рембо жил в однушке на окраине города. Ему было уютно в этой квартирке с полинялыми зелеными обоями, задиванной пылью, треснутым унитазом и поскрипывающей газовой плитой. Постоянный бардак окупался щедрыми друзьями, тоскливыми почитателями его таланта, вечно початой бутылкой водки в крохотной морозилке старенького холодильника и шепотом ветра в винно-красных занавесках.
Она - была другой. Её синий берет с помпоном появился на колченогой вешалке во время одной из шумных вечеринок. Да так и остался на четыре года. Рембо уже к концу того самого вечера никак не мог вспомнить, как её зовут, потому дал прозвище. Герда. Он сравнивал цвет её глаз с теплым янтарем, а вкус её кожи казался похожим на снег.
Герда наводила порядок в его бумагах, вещах, мыслях и волосах. Расчесывая постоянно сбивающиеся в колтуны кудри, она говорила обо всем на свете: об африканских браслетах в комиссионке, о Моби Дике или Сталине, о дождях в Подмосковье - и никогда о том, о чем стоит молчать.
Зимними вечерами они пили зеленый чай со льдом, летним утром она готовила обжигающий черный кофе, который разливала по поллитровым банкам, заменяя ими чашки, побитые во время очередного дружеского дебоша. Они всегда держались за руки. Они курили, сидя на подоконнике и свесив ноги на улицу, стряхивая пепел на зеленолистные головы подрастающих тополей. Герда мечтала однажды коснуться их кончиками пальцев ног. Они заворачивались в плед и засыпали в кресле под усыпляющее застенное бормотание соседского телевизора.
Она была свежей и чистой. Он был потрепанным и сумасшедшим.
Она была для него острым лезвием мороза, вспарывающим горячку творчества.
- Не уходи.
Голос ударился о стены прихожей, сродни мячику для пинг-понга, и покатился куда-то в темноту ванной. На её ресницах дрогнули слёзы. Зеркало помутнело, становясь почти черным, - и треснуло у левого нижнего края.
- Куда же я пойду, дурачок, такой дождь на улице! - Герда повернулась к нему, стряхивая с челки капли дождя. - Только пришла.
- Проклятая весна!
Впервые он заключил её в объятия так, словно в последний раз.
Его все называли РембО. Он никогда не задумывался на тем, почему именно так. То ли из-за того, что он, как и француз, писал стихи, то ли из-за эпатажности внешнего вида, то ли потому что кто-то нашел портретное сходство, но прозвище въелось в жизнь так прочно - никто даже не пытался звать его как-то иначе. Рембо жил в однушке на окраине города. Ему было уютно в этой квартирке с полинялыми зелеными обоями, задиванной пылью, треснутым унитазом и поскрипывающей газовой плитой. Постоянный бардак окупался щедрыми друзьями, тоскливыми почитателями его таланта, вечно початой бутылкой водки в крохотной морозилке старенького холодильника и шепотом ветра в винно-красных занавесках.
Она - была другой. Её синий берет с помпоном появился на колченогой вешалке во время одной из шумных вечеринок. Да так и остался на четыре года. Рембо уже к концу того самого вечера никак не мог вспомнить, как её зовут, потому дал прозвище. Герда. Он сравнивал цвет её глаз с теплым янтарем, а вкус её кожи казался похожим на снег.
Герда наводила порядок в его бумагах, вещах, мыслях и волосах. Расчесывая постоянно сбивающиеся в колтуны кудри, она говорила обо всем на свете: об африканских браслетах в комиссионке, о Моби Дике или Сталине, о дождях в Подмосковье - и никогда о том, о чем стоит молчать.
Зимними вечерами они пили зеленый чай со льдом, летним утром она готовила обжигающий черный кофе, который разливала по поллитровым банкам, заменяя ими чашки, побитые во время очередного дружеского дебоша. Они всегда держались за руки. Они курили, сидя на подоконнике и свесив ноги на улицу, стряхивая пепел на зеленолистные головы подрастающих тополей. Герда мечтала однажды коснуться их кончиками пальцев ног. Они заворачивались в плед и засыпали в кресле под усыпляющее застенное бормотание соседского телевизора.
Она была свежей и чистой. Он был потрепанным и сумасшедшим.
Она была для него острым лезвием мороза, вспарывающим горячку творчества.
- Не уходи.
Голос ударился о стены прихожей, сродни мячику для пинг-понга, и покатился куда-то в темноту ванной. На её ресницах дрогнули слёзы. Зеркало помутнело, становясь почти черным, - и треснуло у левого нижнего края.
- Куда же я пойду, дурачок, такой дождь на улице! - Герда повернулась к нему, стряхивая с челки капли дождя. - Только пришла.
- Проклятая весна!
Впервые он заключил её в объятия так, словно в последний раз.
Твёрдая печенюшка
Улыбайся. Тебе так идет улыбка. (с)
Последние дни в городе выдались не то чтобы мрачными, но пасмурными, с дождем и холодным ветром. Еще сегодня утром я говорила: "Ничего, дождь в дорогу - это хорошо". Если честно, не знаю, правда ли это. Моя мама всегда так говорит.
Проезжая мимо Адмиралтейства, разумеется, вспомнили о Геометре. Помахали ему и улыбнулись. Всё-таки он вычертил нам славный график. А потом долго петляли по питерским улицам на такси, пока я окончательно не перестала ориентироваться, где мы находимся. Как только перестала, слева показался вокзал. Витебский - особая моя история. Старое здание, гулкие лестницы, там даже уезжающие немного... странные. Словно только что освободились из Теневой. И своды металлические над платформами делают воздух тягучим. Кажется, если растереть между пальцами, получишь немного изумрудного порошка.
- Если киевские, то вам туда, вот в тот синенький поезд.
Добрая такая бабулечка, не иначе как Геометр что-то такое начертил в её графике, подсказала нам, где поезд. А мы стояли бы у другого края платформы до самого отправления, наверное, ругаясь на то, что поезд никак не подадут. И на чьей хитрой лисьей мордочке написано, что она из Киева, ума не приложу!
... А потом небо расчистилось. На минутку обнажая васильковую высоту среди низких свинцовых туч. Петербург сделал масику вот такой подарок, словно бы показывая, что - всё дело в небе, которого хватит для каждого, кто пожелает коснуться рукой. И под тучами, разрывая их и щекоча чешуей синеву, пролетел Измир. Нет, самый настоящий дракон - облако повторяло форму тела, изломов крыльев, морды. И наш дракон вопреки ветру плыл нам навстречу.
- Помаши Измиру!
Радостно смеясь, мы махали. И удивлялись. И улыбались странному облаку, как самому лучшему другу. Быть может, Петербург не столь щедр пока, как Киев, но он прекрасен в том, что может себе позволить вот такие волшебные жесты.
Возвращайся. Небо ждет.
понедельник, 25 октября 2010
Твёрдая печенюшка
В Петербурге забудь меня,
Оставь меня здесь случайно,
А рельсы, пропажей звеня,
Песню споют печально
О раме окна в дожде,
О городе синем, старом,
О тихой квартире, где
Горела душа пожаром.
О терпком глотке вина
Пусть помнят теплые губы,
Пусть это не их вина,
Что стали они так любы;
Пусть помнят твои глаза
О ветре до слез хрустальном,
А с неба скользнет звезда
В желании обручальном.
В Петербурге забудь меня,
Чтобы сквозь строки линий
Ты вернулась за мной, храня
В своем сердце наш город синий.
Оставь меня здесь случайно,
А рельсы, пропажей звеня,
Песню споют печально
О раме окна в дожде,
О городе синем, старом,
О тихой квартире, где
Горела душа пожаром.
О терпком глотке вина
Пусть помнят теплые губы,
Пусть это не их вина,
Что стали они так любы;
Пусть помнят твои глаза
О ветре до слез хрустальном,
А с неба скользнет звезда
В желании обручальном.
В Петербурге забудь меня,
Чтобы сквозь строки линий
Ты вернулась за мной, храня
В своем сердце наш город синий.
Твёрдая печенюшка
Мрэша няшный и пушистый. Мрэша рисовал белку и лисичку у меня в ежедневнике, пил "дубайчик" и няшился, как самый правильный господин. Ласточкин доволен, что встреча прошла именно так, как ему и мечталось. ЗасыпАть лисичку комплиментами в два рта - прикольно, наверное, почти так же, как Ласточкин, на которого напал шоколадный торт. Впрочем, Ласточкин и шоколад - отдельная история, имя которой "экстаз". Короче говоря, вечер удался. Мурчим. Мрэш, ты чудо.
Главное - не больше трех поцелуев у входа у метро.
Главное - не больше трех поцелуев у входа у метро.
Твёрдая печенюшка
Нафиг-нафиг эту улицу Дыбенко!
... И вообще, я вся такая изменчивая-изменчивая.
воскресенье, 24 октября 2010
Твёрдая печенюшка
... Я дьявольски не хочу, чтобы ты уезжала...
Твёрдая печенюшка
24.10.2010 в 13:25
Пишет Кошка академика Павлова:- Запомни, мурлыка. Если ты не видишь в чем-то смысла - это не значит, что его там нет.
суббота, 23 октября 2010
Твёрдая печенюшка
Нашли заныканную пачку сигарет. Счастье есть.
А ветер на улице такой... ветренный.
А ветер на улице такой... ветренный.
пятница, 22 октября 2010
Твёрдая печенюшка
... сижу на дайричках в сообществе девственниц.
[22:13:27] RhiSh: экстрим?))))) а где ты их наловила? Ты что, единорог? ))
[22:25:34] Кисонька: экстрим-экстрим...) эээ... кого наловила? девственниц?
[22:25:45] RhiSh: девственниц, кого же )
[22:25:51] Кисонька: они, что, на единорогов ведутся?
[22:13:27] RhiSh: экстрим?))))) а где ты их наловила? Ты что, единорог? ))
[22:25:34] Кисонька: экстрим-экстрим...) эээ... кого наловила? девственниц?
[22:25:45] RhiSh: девственниц, кого же )
[22:25:51] Кисонька: они, что, на единорогов ведутся?
Твёрдая печенюшка
Твёрдая печенюшка
Все никак не поверю в судьбу,
В эту осень - кленовую радость,
В крики птиц - поднебесью мольбу
И в хрустящего инея сладость.
Наглядеться хочу на тебя -
Насмотреться, напиться, забыться,
Утонуть, в каждой строчке любя
Лишь тебя, моя быль-небылица;
Прикоснуться к ресницам легко,
Слов рассыпать искрящийся бисер
Иль пролить тишины молоко
На страницы смешавшихся чисел
Для тебя. О тебе. За тобой
Да за осенью - теплой ладонью -
Я иду. Листопада прибой
И судьба, что зовется любовью.
В эту осень - кленовую радость,
В крики птиц - поднебесью мольбу
И в хрустящего инея сладость.
Наглядеться хочу на тебя -
Насмотреться, напиться, забыться,
Утонуть, в каждой строчке любя
Лишь тебя, моя быль-небылица;
Прикоснуться к ресницам легко,
Слов рассыпать искрящийся бисер
Иль пролить тишины молоко
На страницы смешавшихся чисел
Для тебя. О тебе. За тобой
Да за осенью - теплой ладонью -
Я иду. Листопада прибой
И судьба, что зовется любовью.
03:21
Доступ к записи ограничен
Твёрдая печенюшка
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
четверг, 21 октября 2010
Твёрдая печенюшка
Сказочник прислушивается. Потихонечку открывает страницы, отсеивая шелуху лишних мыслей, "но" и оговорок. Сказочник чувствует и тихо вздыхает, потому что откладывать "на потом" ему больше не свойственно. Он вообще не знает, что такое "потом". Есть сейчас. Есть момент. А прошлого и будущего - нет. Сказочник не ждет. Сказочник замирает. И прислушивается.
Твёрдая печенюшка
Помнишь, что делают маленькие кисы, когда злятся?
Они мягкими лапками прижимают к земле, целуют в нос своей шершавостью, тоненько мяукают и -
откусывают голову.
(с)
Они мягкими лапками прижимают к земле, целуют в нос своей шершавостью, тоненько мяукают и -
откусывают голову.
(с)