Твёрдая печенюшка
Поймал себя на мысли. Самые яркие впечатления от прошлого лета у меня остались с того момента, как я был здесь. В отпуске. Мне тогда казалось, что я попал в какое-то совершенно волшебное, яркое, теплое место. Я никак не мог понять, с чем это связано. Друзья смеются: тебя хорошо кормили. Да, меня кормили и кормят прекрасно. Но дело не в этом по большому счету.
Дело, не в отличных продуктах, не в кукольных домиках и вьющихся улицах, не в легендах даже и замечательнейших в своей красоте местах, которые я успел увидеть или еще не успел. Дело и не в людях. Конечно, и в них тоже, но не только. Вокруг меня столько светлых и чистых людей, что порой мне кажется, что я какой-то недоделанный, недочувствованный, недо... И всегда перед глазами есть те, за кем хочется стремиться, кому хочется подражать (в хорошем смысле слова), с кем хочется говорить до бесконечности или не говорить, но знать, что мы и так поняли друг друга. Но есть еще один момент.
У меня такое чувство, что вся моя жизнь началась с листа, когда я перебрался в этот город. Всё-таки я нашел свое место. Пусть это пока не место в жизни, но это место моей жизни. И смешным сейчас кажется мое бытие в Петербурге. Может, странно для меня, но целый год жизни в том городе абсолютно стерся из памяти. Я чаще вспоминаю славный город Петрозаводск, чем Питер. А ведь с каким восторгом и пиететом я ехал в северную столицу. С каким упрямством доказывал себе, что мне там будет хорошо, как яростно боролся за работу, которая не дала мне ничего, кроме историй, которыми я время от времени пугаю новых знакомых. Словно бы Петербург мне приснился. И испарился как сон. Остался капельками речной воды на бокале, который уже наполнен любимым кофе и никогда не опустеет.
Я считал, что изменился, когда приехал туда, я считал, что изменился, когда ехал сюда, я и сейчас все еще меняюсь, но в какую-то правильную сторону, как мне кажется. И во многом со мной все это проделал Киев. Из меня постепенно уходит необоснованная агрессия, мне все чаще - хорошо и правильно, и все реже - мерзко и душно. У меня не идет носом кровь! И мне хочется делать что-то. Там - как понарошку, здесь - я есть я. Пусть и нечасто позволяющий себе самокопание в дневнике. Раньше я это любил. Теперь - только в особо задумчивых настроениях под сигарету после трех выходных дней.
Я все еще не стал цельным. Я все еще собираю осколки, которые откалывал от себя умышленно и неумышленно в тех северных краях, и приклеиваю их обратно, но мне душевно. Даже когда я один. Потому что у меня... в кои веки есть я сам. И сейчас я думаю, что этот город способен лечить не только едой, теплом и красотой, но и самой атмосферой, самим фактом, что ты - в нем.
И темными вечерами можно смотреть на игру света на кленовых листьях и мечтать о том, как они будут краснеть по осени, как я буду пить кофе на кухне дорогих моих друзей, как я буду рассказывать новую сказку или редактировать новый роман, как... как будто никогда не было прошлого. А была только эта странно-сумасшедше-пряная киевская история.
Дело, не в отличных продуктах, не в кукольных домиках и вьющихся улицах, не в легендах даже и замечательнейших в своей красоте местах, которые я успел увидеть или еще не успел. Дело и не в людях. Конечно, и в них тоже, но не только. Вокруг меня столько светлых и чистых людей, что порой мне кажется, что я какой-то недоделанный, недочувствованный, недо... И всегда перед глазами есть те, за кем хочется стремиться, кому хочется подражать (в хорошем смысле слова), с кем хочется говорить до бесконечности или не говорить, но знать, что мы и так поняли друг друга. Но есть еще один момент.
У меня такое чувство, что вся моя жизнь началась с листа, когда я перебрался в этот город. Всё-таки я нашел свое место. Пусть это пока не место в жизни, но это место моей жизни. И смешным сейчас кажется мое бытие в Петербурге. Может, странно для меня, но целый год жизни в том городе абсолютно стерся из памяти. Я чаще вспоминаю славный город Петрозаводск, чем Питер. А ведь с каким восторгом и пиететом я ехал в северную столицу. С каким упрямством доказывал себе, что мне там будет хорошо, как яростно боролся за работу, которая не дала мне ничего, кроме историй, которыми я время от времени пугаю новых знакомых. Словно бы Петербург мне приснился. И испарился как сон. Остался капельками речной воды на бокале, который уже наполнен любимым кофе и никогда не опустеет.
Я считал, что изменился, когда приехал туда, я считал, что изменился, когда ехал сюда, я и сейчас все еще меняюсь, но в какую-то правильную сторону, как мне кажется. И во многом со мной все это проделал Киев. Из меня постепенно уходит необоснованная агрессия, мне все чаще - хорошо и правильно, и все реже - мерзко и душно. У меня не идет носом кровь! И мне хочется делать что-то. Там - как понарошку, здесь - я есть я. Пусть и нечасто позволяющий себе самокопание в дневнике. Раньше я это любил. Теперь - только в особо задумчивых настроениях под сигарету после трех выходных дней.
Я все еще не стал цельным. Я все еще собираю осколки, которые откалывал от себя умышленно и неумышленно в тех северных краях, и приклеиваю их обратно, но мне душевно. Даже когда я один. Потому что у меня... в кои веки есть я сам. И сейчас я думаю, что этот город способен лечить не только едой, теплом и красотой, но и самой атмосферой, самим фактом, что ты - в нем.
И темными вечерами можно смотреть на игру света на кленовых листьях и мечтать о том, как они будут краснеть по осени, как я буду пить кофе на кухне дорогих моих друзей, как я буду рассказывать новую сказку или редактировать новый роман, как... как будто никогда не было прошлого. А была только эта странно-сумасшедше-пряная киевская история.
