Твёрдая печенюшка
четверг, 08 сентября 2011
15:26
Доступ к записи ограничен
Твёрдая печенюшка
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
Твёрдая печенюшка
ни секунды правильной пустоты.
в чаше глупости - ни краёв, ни дна.
но она полна
неживой воды.
я с трудом терплю все, что не ты.
просто - не-люб-лю - все, что - не ты.
ни микрона правильной пустоты.
ты - моя война.
сыплю сахар, перец, ваниль и соль,
только пресно - всё.
и куда река без тебя несёт?
что меня спасёт?
ни секунды правильной пустоты
во Вселенной хотя бы один микрон!
я с трудом терплю все, что не ты.
и совсем никак - все, что не Он.
в чаше глупости - ни краёв, ни дна.
но она полна
неживой воды.
я с трудом терплю все, что не ты.
просто - не-люб-лю - все, что - не ты.
ни микрона правильной пустоты.
ты - моя война.
сыплю сахар, перец, ваниль и соль,
только пресно - всё.
и куда река без тебя несёт?
что меня спасёт?
ни секунды правильной пустоты
во Вселенной хотя бы один микрон!
я с трудом терплю все, что не ты.
и совсем никак - все, что не Он.
Лия Киргетова
Твёрдая печенюшка
Музыка. Много-много разной-разной музыки. Руслан, я влюблена в тебя любовью ищущего вдохновения и нового в того, кто поставляет это новое и - что самое приятное - качественное с завидным постоянством. Я счастлива! И даже проснулась наконец-то. Теперь вокруг саксофон и тишина... Как мало мне нужно для счастья, черт возьми.
среда, 07 сентября 2011
Твёрдая печенюшка
Есть в этом смаковании что-то утягивающее, завораживающее, мощное.
Твёрдая печенюшка
Есть люди с особо чувствительной кожей –
их лучше не трогать. Они не похожи
на всех остальных. Они носят перчатки,
скрывая на коже следы-отпечатки
лилового цвета от чьих-нибудь пальцев,
бесцеремонных в иной ситуации.
Они опасаются солнца в зените.
Обычно, надев толстый вязаный свитер,
выходят из дома по лунной дорожке
пройтись; и не любят, когда понарошку,
когда просто так, не всерьез, не надолго.
Болезненно чувствуют взгляды-иголки
и крошево слов. Они прячут обиду
в глубины глубин, но по внешнему виду
спокойны они, как застывшая глина,
лишь губы поджаты и паузы длинны.
Они уязвимы, они интересны;
и будьте чутки и внимательны, если
вы их приручили: они не похожи
на всех остальных – они чувствуют кожей.
их лучше не трогать. Они не похожи
на всех остальных. Они носят перчатки,
скрывая на коже следы-отпечатки
лилового цвета от чьих-нибудь пальцев,
бесцеремонных в иной ситуации.
Они опасаются солнца в зените.
Обычно, надев толстый вязаный свитер,
выходят из дома по лунной дорожке
пройтись; и не любят, когда понарошку,
когда просто так, не всерьез, не надолго.
Болезненно чувствуют взгляды-иголки
и крошево слов. Они прячут обиду
в глубины глубин, но по внешнему виду
спокойны они, как застывшая глина,
лишь губы поджаты и паузы длинны.
Они уязвимы, они интересны;
и будьте чутки и внимательны, если
вы их приручили: они не похожи
на всех остальных – они чувствуют кожей.
Милорад Павич
Твёрдая печенюшка
В чём самая большая прелесть мерзостной питерской мороси? В том, что можно налить чашку горячего чая, добавить туда бальзам, сделать глоток, почувствовать, как тепло растекается по телу - и помечтать о сигарете. Что самое славное, сигареты есть, стоит только подняться и закурить. Закурить и подумать о том, как было бы восхитительно иметь домик у северного моря, с камином и кучей всяких ненужных фиговин. Я непременно набью свой дом - по-настоящему свой, понимаете? - кучей бесполезных штук: нитками бус, плетеными ковриками, настольными лампами и абажурами, ароматическими свечам, ловцами снов, всяческими оберегами в виде тканевых страшенных куколок, корзинками со всякой чепухой. Ко мне будут приходить гости - редко и по договоренности - и их не нужно будет развлекать: пусть себе рассматривают фарфоровых дракончиков на каминной полке. А я буду кутаться в шаль с кистями, качаться в кресле-качалке, попивать чай с бальзамом и курить... На улице будет завывать ветер, а в доме - моём доме - будет тихо и часы с кукушкой. И немного пугающих историй про чердак, чуть-чуть больше - про дровяной сарай, а уж про причал я лучше промолчу. И вот сижу я сейчас и понимаю, что нет никакой пакостной питерской мороси, есть только горчащий травами чай и дом у северного моря.
вторник, 06 сентября 2011
Твёрдая печенюшка
Мысли
Думаю, что однажды, возможно лет в 17, и, несомненно, позже несколько раз, я выходила - случайно или предопределенно на плато, где высота духа была действительно высотой духа, без сносок, реверансов в сторону "ну что взять с человека" по отношению к себе. И вся остальная жизнь - а я уже могу говорить - так - это возвращение, иногда и возвращения на это плато. То есть по существу - стремление обрести и сохранить неизменным. А все остальное - кривулИ. Возможно поэтому я не писатель диалогов, бытовых сцен, да и в общем-то герои в количестве от двух-трех - ну совершенно ни к чему, ибо это для меня те же кривулИ на плоскости, совсем не нужные, когда тянет нырнуть. Все, что мне интересно - это детальное описание этого плато, ответ на вопрос: каково - там? Вытаскивание себя за косичку из болота, самоубеждение, самопровокация, охота на себя. Это - антирисовка, анти- собирание кивающих, не мастурбация словом. Потому как некогда, тупо и смерть. Что о читателе, то заинтересованность в нем, если и есть, то слабая. Если только в меркантильном аспекте: было бы крайне здорово писать и этим зарабатывать, но это уж - дело не мое, а мира. Так что читатель, лучший читатель - это тот, кто топает через тот же бурелом, тянет за те же косички из тех же болот. Знающий, что не знает. Миссия - выполнима и невыполнима одновременно. И никакого обобщения, упрощения, снисходительности к читателю эта задача не терпит. Каково - не там, не на плато, знают все, констатируют многие, пишут об этом тысячи, заразившись Толстым. Так что объяснение, само-объяснение, это и монолог обращающегося к абстрактному альтер-эго, и вне-монологовое, структурирующее через язык, через поэтический, прежде всего и во всем.
Что выталкивает с плато, как далеко можно уйти от него - да другие пишущие на это есть. Те же, кто издает ад: как стать любимым, как стать успешным и как стать богатым - мне тоже были бы интересны. Я бы стала прекрасным их интервьюером на их смертном одре, села бы у изголовья и сняла бы свои личные сливки - вынося себя и кого-то прямиком на плато двумя фразами. Такие были бы интервью, уж я бы сумела задать вопросы, исключающие даже оттенок утешительности для читателя. И себя. Нас, лежачих, порою имеет смысл бить. Исключительно с целью заставить встать.
А теперь надо написать об этом через экшн, ибо женские тексты интересны только небольшой группе женщин. Мужские - всем.
(с)тащено
Думаю, что однажды, возможно лет в 17, и, несомненно, позже несколько раз, я выходила - случайно или предопределенно на плато, где высота духа была действительно высотой духа, без сносок, реверансов в сторону "ну что взять с человека" по отношению к себе. И вся остальная жизнь - а я уже могу говорить - так - это возвращение, иногда и возвращения на это плато. То есть по существу - стремление обрести и сохранить неизменным. А все остальное - кривулИ. Возможно поэтому я не писатель диалогов, бытовых сцен, да и в общем-то герои в количестве от двух-трех - ну совершенно ни к чему, ибо это для меня те же кривулИ на плоскости, совсем не нужные, когда тянет нырнуть. Все, что мне интересно - это детальное описание этого плато, ответ на вопрос: каково - там? Вытаскивание себя за косичку из болота, самоубеждение, самопровокация, охота на себя. Это - антирисовка, анти- собирание кивающих, не мастурбация словом. Потому как некогда, тупо и смерть. Что о читателе, то заинтересованность в нем, если и есть, то слабая. Если только в меркантильном аспекте: было бы крайне здорово писать и этим зарабатывать, но это уж - дело не мое, а мира. Так что читатель, лучший читатель - это тот, кто топает через тот же бурелом, тянет за те же косички из тех же болот. Знающий, что не знает. Миссия - выполнима и невыполнима одновременно. И никакого обобщения, упрощения, снисходительности к читателю эта задача не терпит. Каково - не там, не на плато, знают все, констатируют многие, пишут об этом тысячи, заразившись Толстым. Так что объяснение, само-объяснение, это и монолог обращающегося к абстрактному альтер-эго, и вне-монологовое, структурирующее через язык, через поэтический, прежде всего и во всем.
Что выталкивает с плато, как далеко можно уйти от него - да другие пишущие на это есть. Те же, кто издает ад: как стать любимым, как стать успешным и как стать богатым - мне тоже были бы интересны. Я бы стала прекрасным их интервьюером на их смертном одре, села бы у изголовья и сняла бы свои личные сливки - вынося себя и кого-то прямиком на плато двумя фразами. Такие были бы интервью, уж я бы сумела задать вопросы, исключающие даже оттенок утешительности для читателя. И себя. Нас, лежачих, порою имеет смысл бить. Исключительно с целью заставить встать.
А теперь надо написать об этом через экшн, ибо женские тексты интересны только небольшой группе женщин. Мужские - всем.
(с)тащено
Твёрдая печенюшка
[11:41:23] sergeysan: чё, реально гоняешь и работать заставляешь?
[11:42:06] Ласточкин: ага) работы много, так что надо организовывать.
[11:43:02] sergeysan: наладила работу универа и уволилась )
[11:42:06] Ласточкин: ага) работы много, так что надо организовывать.
[11:43:02] sergeysan: наладила работу универа и уволилась )
Твёрдая печенюшка
Твёрдая печенюшка
Начало учебного года в американской школе. Классная руководительница знакомит класс:
- Дети, у нас новенький – Шакиро Сузуки из Японии, знакомьтесь. А сейчас начинаем урок и посмотрим, как хорошо вы знаете американскую историю.
Кто сказал "Свобода или смерть"?
В классе мертвая тишина. Сузуки вскидывает руку:
- Патрик Генри, 1775 год, Филадельфия.
- Очень хорошо. А чьи слова: "Государство – это народ, и как таковое никогда не должно умереть"?
Опять рука Сузуки:
- Абрахам Линкольн, 1863 год, Вашингтон.
Учительница строго смотрит на класс:
- Стыдно, дети! Сузуки – японец, а знает американскую историю лучше всех!
В этот момент тихий голос с задней парты:
- Зае*али сраные япошки!
Учительница резко оборачивается:
- Кто сказал???!!!
Сузуки вскакивает и оттарабанивает:
- Генерал МакАртур, остров Гвадалканал, 1942 год.
При полном онемении класса, возглас с камчатки:
- Да соси ты!
Училка идет пятнами:
- Ктоооо???!!!
Сузуки мгновенно вскакивает:
- Билл Клинтон Монике Левински в Овальном кабинете, Вашингтон, 1997 год.
Возмущенный вопль:
- Сузуки – говно!!!
И ни секунды задержки:
- Валентино Росси на мотогонках ГранПри-Бразилия в Рио де Жанейро, 2002 год! –выпаливает японец!
Класс в истерике, училка в обмороке, распахивается дверь и появляетсяразъяренный директор школы:
- *б вашу мать! Что здесь за бардак???!!!
Не успевший сесть Сузуки:
- Президент Ельцин, заседание парламента России, 1993 год!
- Дети, у нас новенький – Шакиро Сузуки из Японии, знакомьтесь. А сейчас начинаем урок и посмотрим, как хорошо вы знаете американскую историю.
Кто сказал "Свобода или смерть"?
В классе мертвая тишина. Сузуки вскидывает руку:
- Патрик Генри, 1775 год, Филадельфия.
- Очень хорошо. А чьи слова: "Государство – это народ, и как таковое никогда не должно умереть"?
Опять рука Сузуки:
- Абрахам Линкольн, 1863 год, Вашингтон.
Учительница строго смотрит на класс:
- Стыдно, дети! Сузуки – японец, а знает американскую историю лучше всех!
В этот момент тихий голос с задней парты:
- Зае*али сраные япошки!
Учительница резко оборачивается:
- Кто сказал???!!!
Сузуки вскакивает и оттарабанивает:
- Генерал МакАртур, остров Гвадалканал, 1942 год.
При полном онемении класса, возглас с камчатки:
- Да соси ты!
Училка идет пятнами:
- Ктоооо???!!!
Сузуки мгновенно вскакивает:
- Билл Клинтон Монике Левински в Овальном кабинете, Вашингтон, 1997 год.
Возмущенный вопль:
- Сузуки – говно!!!
И ни секунды задержки:
- Валентино Росси на мотогонках ГранПри-Бразилия в Рио де Жанейро, 2002 год! –выпаливает японец!
Класс в истерике, училка в обмороке, распахивается дверь и появляетсяразъяренный директор школы:
- *б вашу мать! Что здесь за бардак???!!!
Не успевший сесть Сузуки:
- Президент Ельцин, заседание парламента России, 1993 год!
понедельник, 05 сентября 2011
Твёрдая печенюшка
Первый день моего, с позволения сказать, руковождения славным отделом документооборота подходит к концу. Я славно и мужественно встретилась с ВсеяНачальником (оказывается, грозная тётка, коей я её представляла, оказалась моей ровесницей с всклокоченными волосами), подписала несколько приказов (да-а-а, вот так живешь и думаешь: "Фигли там подмахнуть живенько что-нить своей подписью!", ан-нет, я раз даже забыла, в какую сторону ручку двигать, чтобы буква "С" вышла), выдала кучу ЦУ и разъяснений, вытребовала пару подобострастных взглядов, в общем, я была фееричной умницей, нахалкой и всезнайкой. Признаться, руководить я никогда не стремилась, быть лидером, да, хотелось, но как-то... не моё это, что ли. Мне бы выполнять свою работу "на пять", получать восхищенные похвалы и "ну что за прелесть это создание!", а больше и не надо. И вот тут мне это "и.о." Вот что хорошего в том, чтобы выполнять чужие обязанности?.. Вопрос, кажется, сугубо риторический. Как бы ни было, день прошёл, пройдёт и месяц. Эх, тяжела и неказиста жизнь простого умного, талантливого, восхитительного, красивого, ответственного архивиста.
воскресенье, 04 сентября 2011
Твёрдая печенюшка
Сидели два товарища, ага. Договорились до того, что я курю новогодние ёлки, а масик - оплавленные пластиковые пакеты.
А как вы думали делается литература?
А как вы думали делается литература?
суббота, 03 сентября 2011
Твёрдая печенюшка
- Где-то, кажется, на башорге было: "Стандартные ответы похуиста: )) , ясно, понятно, ок". Да масик похуист!
- Ласточкин капитан!
- Ласточкин капитан!
Твёрдая печенюшка
"Если я вас напрягаю или раздражаю, вы всегда можете забиться в угол и поплакать."
Твёрдая печенюшка
- Пожа-а-алуйста, увольте меня...
пятница, 02 сентября 2011
Твёрдая печенюшка
Господи, пусть этот рабочий день закончится уже... Иначе нахрен всех поубиваю, а потом станцую джагу на растерзанных телах, а потом обмажусь кровью убиенных и взорву науйх этот универ.
Твёрдая печенюшка
Ранним хмурым субботним утром, около половины седьмого, по Среднему проспекту промчался пустой трамвай – без водителя. Он уныло звенел и трещал, порой словно запинался о пешеходные переходы и перекрестки, но уверенно скользил по рельсам, не останавливаясь и не обращая никакого внимания на тех, кто по какой-то причине не спал в это время. В трамвае нервно мигали лампы. Стекла окон отливали черным и будто металлическим, они выхватывали тротуары, дома, редкие деревья, мгновенно пережевывали их и проглатывали – вновь становясь тусклыми и безликими. Пустые улицы сжимались до тонких линий проводов, светофоры пульсировали в страхе, а трамвай без водителя заворачивал на Кадетскую линию.
Студент Василий выронил пакет с гамбургерами: круглосуточный макдональдс всегда был верным другом, который накормит завтраком, прежде чем Васёк нырнёт в метро и отправиться на работу. Сегодня интерес к гамбургерам был разрезан грохочущим по рельсам трамваем. И ладно бы просто пустой - они всегда полупустые, - но… в кабине-то нет никого. Васёк нервно сглотнул, глядя вслед красным вагонам. Он как-то не привык оглядываться на переходах, поэтому только по счастливой случайности не был задет, успел остановиться, отшатнуться и заметить, что водитель отсутствует. Это вообще как? Василий почти истерично засунул в рот гамбургер, так и стоя посреди проспекта. Что, полностью автоматизированный транспорт? Так ведь развалюха такая… Да и не могли так, чтоб никто не узнал. Испытания, что ли, проводят? А наблюдатели где? Должен же кто-то сидеть в вагоне, мало ли что, вон, его чуть не переехали! Васёк достал второй гамбургер и вздрогнул: резкий гудок маршрутки вырвал его из оцепенения. Фигня! Вечером почитает в интернете, что это за новости такие…
Оперуполномоченный Андронников шёл с ночного дежурства. Дома его ждала невыспавшаяся жена, яичница с колбасой, чайный пакетик в любимой красно-желтой чашке – и сон. Андронников почти спал на ходу, только сигарета, навечно прилипшая к уголку рта, не давала полностью отключиться. Шум выдернул его из мыслей о том, как же хочется оказаться на родном диване. Андронников увидел плавно колышущийся на рельсах трамвай. Пустой – и без водителя. Оперуполномоченный покачнулся, схватился за перила моста, ошарашено глядя, как мимо него проплывают кабина, вагоны, усы, мелко искрящие на стыке с проводами. Нева всхлипнула неизвестно откуда набежавшей волной. Что-то уже читал Андронников о странных трамваях, только никак не мог вспомнить что, слова вообще как-то не шли в голову… Странно, как такое возможно? Может, теракт? Или какой-то саботаж?! Андронников нервно вышвырнул окурок в реку и полез во внутренний карман за телефоном…
Мария Александровна торопилась. Нельзя опаздывать. Сегодня в офисе важная встреча, всё должно сиять, как сказал вчера директор. Несмотря на больную спину, Мария Александровна всё же вышла на работу. Уборка была хоть каким-то доходом: пенсии не хватало ни на что, а полы мыть… ну что, полы мыть? И что? Была учителем, так ведь жить-то надо... И тут она заметила трамвай - схватилась за сердце. Такого видеть ей никогда не приходилось. Да, она читала… Читала. Всплыли в голове строки Гумилёва: «Мчался он бурей тёмной, крылатой, он заблудился в бездне времён...», отчего-то Мария Александровна нервно оглядела себя и тротуар вокруг на предмет наличия бутыли с маслом, облегченно выдохнула, перекрестилась. Да не бывает такого! В груди противно заныло. А все те тысячи книг, что она прочла, говорили об обратном… «Остановите, вагоновожатый, остановите сейчас вагон!»
А трамвай без водителя продолжал глотать метр за метром, оставляя за собой шлейф рельс, словно полосу страха перед непривычным, странным, незнакомым, неожиданным. Куда он так стремился? Какому загадочному пассажиру он распахнёт свои двери? Все утро трое самых разных людей будут пытаться ответить на эти вопросы.
… Анна Полякова готовила трамвай к выезду, осматривала приборную доску, медленно проворачивала рычаг, намереваясь вот-вот отправиться, когда техник Симонюк неожиданно позвал её: никак не выходило закрепить ус на проводах. Анна вздохнула, всегда всё нужно делать самой! Она вышла из кабины, вооружилась шестом – дело сладилось в секунды, молодой техник виновато и смущенно кивнул ей и вышел из ангара. Именно в этот момент трамвай тронулся: Анна забыла вернуть рычаг в состояние стопора. Анна бросилась к задней двери, но споткнулась о решетку канализационного люка и упала. Самостоятельный трамвай уже проламывал шлагбаум депо.
Студент Василий выронил пакет с гамбургерами: круглосуточный макдональдс всегда был верным другом, который накормит завтраком, прежде чем Васёк нырнёт в метро и отправиться на работу. Сегодня интерес к гамбургерам был разрезан грохочущим по рельсам трамваем. И ладно бы просто пустой - они всегда полупустые, - но… в кабине-то нет никого. Васёк нервно сглотнул, глядя вслед красным вагонам. Он как-то не привык оглядываться на переходах, поэтому только по счастливой случайности не был задет, успел остановиться, отшатнуться и заметить, что водитель отсутствует. Это вообще как? Василий почти истерично засунул в рот гамбургер, так и стоя посреди проспекта. Что, полностью автоматизированный транспорт? Так ведь развалюха такая… Да и не могли так, чтоб никто не узнал. Испытания, что ли, проводят? А наблюдатели где? Должен же кто-то сидеть в вагоне, мало ли что, вон, его чуть не переехали! Васёк достал второй гамбургер и вздрогнул: резкий гудок маршрутки вырвал его из оцепенения. Фигня! Вечером почитает в интернете, что это за новости такие…
Оперуполномоченный Андронников шёл с ночного дежурства. Дома его ждала невыспавшаяся жена, яичница с колбасой, чайный пакетик в любимой красно-желтой чашке – и сон. Андронников почти спал на ходу, только сигарета, навечно прилипшая к уголку рта, не давала полностью отключиться. Шум выдернул его из мыслей о том, как же хочется оказаться на родном диване. Андронников увидел плавно колышущийся на рельсах трамвай. Пустой – и без водителя. Оперуполномоченный покачнулся, схватился за перила моста, ошарашено глядя, как мимо него проплывают кабина, вагоны, усы, мелко искрящие на стыке с проводами. Нева всхлипнула неизвестно откуда набежавшей волной. Что-то уже читал Андронников о странных трамваях, только никак не мог вспомнить что, слова вообще как-то не шли в голову… Странно, как такое возможно? Может, теракт? Или какой-то саботаж?! Андронников нервно вышвырнул окурок в реку и полез во внутренний карман за телефоном…
Мария Александровна торопилась. Нельзя опаздывать. Сегодня в офисе важная встреча, всё должно сиять, как сказал вчера директор. Несмотря на больную спину, Мария Александровна всё же вышла на работу. Уборка была хоть каким-то доходом: пенсии не хватало ни на что, а полы мыть… ну что, полы мыть? И что? Была учителем, так ведь жить-то надо... И тут она заметила трамвай - схватилась за сердце. Такого видеть ей никогда не приходилось. Да, она читала… Читала. Всплыли в голове строки Гумилёва: «Мчался он бурей тёмной, крылатой, он заблудился в бездне времён...», отчего-то Мария Александровна нервно оглядела себя и тротуар вокруг на предмет наличия бутыли с маслом, облегченно выдохнула, перекрестилась. Да не бывает такого! В груди противно заныло. А все те тысячи книг, что она прочла, говорили об обратном… «Остановите, вагоновожатый, остановите сейчас вагон!»
А трамвай без водителя продолжал глотать метр за метром, оставляя за собой шлейф рельс, словно полосу страха перед непривычным, странным, незнакомым, неожиданным. Куда он так стремился? Какому загадочному пассажиру он распахнёт свои двери? Все утро трое самых разных людей будут пытаться ответить на эти вопросы.
… Анна Полякова готовила трамвай к выезду, осматривала приборную доску, медленно проворачивала рычаг, намереваясь вот-вот отправиться, когда техник Симонюк неожиданно позвал её: никак не выходило закрепить ус на проводах. Анна вздохнула, всегда всё нужно делать самой! Она вышла из кабины, вооружилась шестом – дело сладилось в секунды, молодой техник виновато и смущенно кивнул ей и вышел из ангара. Именно в этот момент трамвай тронулся: Анна забыла вернуть рычаг в состояние стопора. Анна бросилась к задней двери, но споткнулась о решетку канализационного люка и упала. Самостоятельный трамвай уже проламывал шлагбаум депо.
четверг, 01 сентября 2011
Твёрдая печенюшка
"Меня задолбал вопрос «Как вы пишете?».
С некоторых пор я отвечаю на него однообразно: «По слову зараз»."
С некоторых пор я отвечаю на него однообразно: «По слову зараз»."
(с) Стивен Кинг